Еще миники с ФБ

[casa-biancaneve]

И два миника с пейрингом Кобб/Артур (или Артур/Кобб). Я мягко говоря не фанат, поэтому получилось то, что получилось. В фандоме есть один шиппер, который две ФБ подряд просил этот пейринг, никто не согласился, поэтому взялась я. Прости меня, шиппер. Я старалась, но вот что-то никак (((
Второй же вообще по заявке, по-моему, *Dark Goddess* (хотя тут я могу ошибаться), в которой просили про Имса, который уводит Артура из-под носа у Кобба.

Коллажи Bri An.

Название: Мол сказала
Размер: 1992 слова
Пейринг/Персонажи: Артур/Кобб
Категория: слэш
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: все это самопожертвование, вся готовность помочь и поддержать, то, что Артур рванул через полмира решать его проблемы, – все это не могло быть просто симпатией.
Примечание/Предупреждения: навязчивая идея

читать

Кобб впервые почувствовал влечение к Артуру в поезде между Берлином и Кельном, и это осознание потрясло его до глубины души.
Артур потянулся, забрасывая багаж на верхнюю полку, его рубашка натянулась, а мобильник, засунутый в задний карман брюк, обрисовался настолько рельефно, что Кобб отстраненно подумал – еще чуть-чуть, и штаны порвутся. Именно тогда он понял, что не в силах отвести взгляда от этого зрелища.
Мир Дома пошатнулся и ощутимо завалился набок.
– Все в порядке? – обеспокоенно позвал Артур.
Дом моргнул и сосредоточился, выныривая из глубин собственного падения. Артур успел пристроить весь багаж и вольготно расположился напротив, кинув телефон на выдвижной столик и откупоривая бутылку воды.
– Неважно выглядишь, – сообщил он.
Дом, криво улыбнувшись, мотнул головой.
– Все в порядке, – выдавил он и опустил взгляд.
Может, ему повезет, и Артур решит, что он заснул. И Коббу не придется смотреть ему в глаза.

Доминик не был геем, конечно же, не был. В юности он пробовал… разное, как многие любопытные подростки, но мужчины никогда не привлекали его так, как женщины. А потом была Мол, и после Мол его не привлекал вообще никто. Дом почти забыл, что значит страсть, что значат горячие мысли о чужом теле, жажда прикосновений, поцелуев и ласки. Забыл, как это бывает – хотеть кого-то.
Сначала он был в ужасе.
Он думал, и думал, и думал, и бесконечно винил себя, почти ненавидел… И вдруг ненависть прошла. В какой-то невероятный миг, когда поезд замедлял ход перед вокзалом в Кельне, Дом почувствовал, что ничего страшного не произошло.
Артур – его друг, его брат, подарок ему от Мол. Артур – его. У Дома целую вечность не было секса, неудивительно, что он заглядывается на Артура.
Неудивительно.
Одно долгое, вдумчивое свидание с рукой в душе – и странные мысли пройдут.

В следующий раз Дома накрыло в Стамбуле, где Артур нашел какую-то дешевую и рискованную работу – другие Коббу сейчас не предлагали, боялись связываться. Артур, конечно, мог бы найти себе совсем другое дело. С пятью нулями на чеке, без риска лишиться головы, в комфортных условиях и в компании профессионалов. Вместо этого он безропотно собирал информацию на мелких наркоторговцев и позволял подпольному химику накачивать себя столь же подпольными смесями.
Кобб смотрел на его обтянутые превосходно подогнанными брюками бедра, на загорелые пальцы, ловко сматывающие трубки ПЭСИВа, на сосредоточенное нахмуренное лицо и думал, что все это ради него, Доминика. Все это самопожертвование, вся готовность помочь и поддержать, то, что Артур рванул через полмира решать его проблемы, – все это не могло быть просто симпатией. Дружеской привязанностью. Дом был уверен в этом на сто процентов. Ну, почти на сто процентов. Артур всегда был рядом, всегда был самой прочной константой в жизни Дома. Он был почти как Мол, часть прежней, счастливой жизни, часть прочной реальности, якоря, за который Дом с радостью уцепился, чтобы не потеряться окончательно.
Мол во сне сказала, что Артур любит его. Давно любил.
Мол не ревновала.
Мол уверяла, что это не будет изменой.
Дом закрывал уши руками.

Они впервые переспали, прячась от агентов ФБР, разыскивающих Кобба за убийство. Дерьмовый отель на окраине Будапешта – будто так и не выросший из коммунистического детства, – едва ли подходящее место для романтических приключений. Это и не было приключением. И уж точно не романтическим.
На самом деле, романтики в Артуре было столько же, сколько сопереживания в копающем могилу гробовщике. Или робости – в вырезающем язву хирурге. Он был на взводе. Он не хотел, чтобы его тоже разыскивали в США, не хотел шальную пулю и ночевать в этой крысиной дыре он совершенно точно не хотел, и впервые за долгое время ему изменило привычное спокойствие. Артур расхаживал – метался – по их крошечному номеру, протаптывая дорожку на пыльном линолеуме и бранясь себе под нос. Бранился он в основном в адрес Кобба, втащившего его в это заранее провальное и чреватое неприятностями предприятие.
Дом, опустошивший в одиночку полбутылки дрянного виски, не мог даже огрызаться. Вместо этого он молча следил за порывистыми движениями Артура, слушал его голос, думал о Мол и вожделел.
Вожделел Мол. Вожделел Артура. Прямо сейчас.
– Я хочу тебя, – внезапно для самого себя сказал он.
Артур остановился резко, будто налетел на невидимую преграду, и проглотил свою обличительную речь. Кобб поежился. Кажется, сейчас он точно получит по зубам. Или Артур просто хлопнет дверью и оставит его тут наедине с долгами, проблемами и агентами, готовыми в любой момент вцепиться ему в горло.
Вместо этого Артур прищурился, посмотрел на Дома каким-то новым, внимательным взглядом – и снял пиджак.
– Почему бы и нет, – сухо, будто на переговорах, сказал он. – Все равно до утра мы отсюда не выберемся.
Дом – потрясенный, застывший в своем неверии, – смотрел, медленно моргая, как Артур снимает одежду и аккуратно складывает вещи на единственном относительно чистом стуле. Голова Дома казалась легкой и звенящей, наполненной воздушными пузырьками и невесомыми, нежно поющими бубенчиками.
Все было как во сне.
Как во сне.

Утром Артур вел себя так, будто ничего не случилось. Он не был замкнутым, или смущенным, или расстроенным – даже удивленным не казался. Артур был… обычным. Доброжелательным и строгим, вспыльчивым и в то же время сосредоточенным.
Точно таким же, как всегда.
Кобб почувствовал себя одержимым. Его реальность – та реальность, в которой он пока был уверен, – снова оказалась под сомнением. Дом верил и не верил, что что-то было. Почему-то Дом не решался просто подойти к Артуру и спросить. В какие-то минуты, играя со своим тотемом – с тотемом Мол, – он думал, что ему все приснилось. Как обычно, ведь хорошие вещи давным-давно уже происходили с Домом только во сне.
Он никак не мог вспомнить, крутил ли волчок в ту ночь.
Мол сказала, что он дурачок. Что, конечно же, все произошедшее – самая настоящая реальность.
Мол сказала, Артур о нем позаботится.
Дом слушал ее и кивал.

Второй раз это случилось в Лионе. В Лион они попали из Берна, куда они попали из Инсбрука, и на этот раз их, ради разнообразия, никто не преследовал. Артур не нервничал, Артур заселил их в приличную гостиницу, Артур выглядел умиротворенным и отдохнувшим, когда утром принес Дому кофе. Себе он взял свежую местную газету, и Кобб, разглядывая с пристальным вниманием, как Артур, сморщив нос, оттирает след от свинцовых газетных чернил с подушечки указательного пальца, внезапно решился.
– Артур, – позвал он.
И смутился, когда Артур вскинул голову от газеты. Дом поджал губы, собирая по крохам свою изрядно пообтрепавшуюся самоуверенность. В конце концов, самое худшее, что может произойти, – отказ. Вряд ли Артур хлопнет дверью и бросит его на произвол судьбы за одно только предложение.
– Да? – поторопил Артур, которому, видимо, не терпелось вернуться к газете. – Ты что-то хотел?
Доминик решился.
– У тебя ведь никого нет? – неопределенно сказал он и облизнул внезапно пересохшие губы.
Артур задрал брови, точно не сразу понимая, к чему Дом клонит. И вдруг усмехнулся – совсем не зло и не насмешливо, – складывая газету и поднимаясь на ноги.
– В Лионе – нет, – сказал он.
Дом подумал, что это шутка.

Секс был лучше, чем Кобб мог даже вообразить. Лучше, чем он помнил за много, очень много лет – целую вечность. У него никого не было – конечно же, не было! – со смерти Мол, и до смерти она была слишком больна, и до этого в Лимбе они были слишком старыми… Прошлый раз с Артуром, первый раз, остался в затуманенной страхом, алкоголем и усталостью памяти какими-то отрывками, обломками и моментами.
Кобб не уверен даже, что первый раз был.
Но сейчас это реальность, самая настоящая реальность, понимал Дом, снова и снова раскручивая волчок на прикроватном столике. Волчок падал.
Артур давно оделся, забрал свою газету и ушел. Он не поцеловал Дома на прощанье, не затеял сложный разговор, не намекнул на продолжение. Он улыбнулся и напомнил, что поезд будет ровно в полдень.
Все это было так странно и непривычно, так ненадежно и в то же время многообещающе, что Кобб не выдержал. ПЭСИВ лежал у него под кроватью со вчерашнего вечера, и Дом обещал себе не трогать его хотя бы неделю, но как он мог терпеть, когда его вены буквально зудели без сомнацина? Без Мол?
Мол во сне поцеловала его в губы, улыбаясь мягкой, любящей улыбкой.
Мол сказала, Артур всегда будет с ними.
Не может не быть.

После Парижа Дом начал искать знаки. Свидетельства взаимности, намеки на влечение, что-то особенное, отличное от дружбы и преданности, что-то большее. Искать и находить.
Артур тоже искал – работу.

Работу Артур нашел.
Накануне отъезда в Тулон он зашел в номер к Коббу – уже упаковавшему свой небольшой багаж, – сел в дурацкое плетеное кресло и сложил руки на коленях.
– Нам нужно поговорить, – сообщил он.
Сердце в груди Дома подпрыгнуло, как безумное, как не прыгало уже давно, и он на ватных ногах подошел и упал в соседнее кресло. Он знал, что Артур начнет этот разговор первым. Тягучее чувство предвкушения и радости разливалось где-то внутри, как теплая патока.
– О чем? – пробормотал он некстати севшим голосом.
– Дом, – осторожно спросил Артур, – я не понимаю, что происходит. Ты меня в чем-то подозреваешь?
Дом нахмурился, еще не понимая.
– Что? О чем ты?
– Ты следишь за мной, – мягко сказал Артур. Мягко, но настойчиво. – Проверяешь мою работу. Что-то ищешь в моих вещах. Дом, что случилось? Разве я давал повод?
Доминик почувствовал, как к лицу приливает жар, – и отшатнулся. Он не краснел столько лет, что забыл, какое это неприятное ощущение. Зато разочарование, увы, было ему гораздо привычнее.
Дом не помнил, что бормотал в свое оправдание. Зато он помнил, как поцеловал Артура, коснувшись пальцами его щеки, пытаясь убедить, что все в порядке.
С Мол это всегда срабатывало. Мол всегда говорила, что за его глаза простит ему любую глупость.
Артур нахмурился и покачал головой.
– Не сегодня, – сказал он, отодвигаясь и потирая щеку. – Я не в настроении, и у меня еще много работы. Рад, что все в порядке. Ты начал меня беспокоить.
И он, улыбнувшись напоследок, ушел, оставив Дома одного.

Все рухнуло в Штутгарте. Рухнуло, как непрочные небоскребы Лимба, как замок из мокрого песка. Как жизнь Доминика.
В Штутгарте была их новая работа – получше, чем полдюжины предыдущих, не такая грязная. Работа нравилась Артуру. Он улыбался – Дому, хорошей погоде, их химику – очаровательной и шумной ирландке средних лет, ароматному кофе из кофейни на углу. Голубям на подоконнике. Дому.
Дому больше всех. Так думал сам Дом.
Химика звали Мэгги, она обожала заунывные ирландские песни, ванильное мороженое и мужчин. Она флиртовала со всеми: с прохожими, Домом, разносчиком пиццы, парнем, у которого Артур купил оружие, парнем, который доставил реактивы, еще с десятком парней одновременно, с Артуром.
Дом знал, что каждый вечер она водила к себе новую жертву своего обаяния.
Это было не его дело. Это его совершенно не касалось. Мэгги знала свою работу, и она нравилась Артуру. Артуру редко нравились химики.
Редко.

Как выяснилось, иногда химики были Артуру очень даже по нраву. Дом пошел к нему в номер за документами. Артур сказал зайти в восемь, и Дом зашел ровно в восемь – не потому, что спешил, не потому, что с Парижа его снедало нетерпение, зуд где-то в переносице и в сердце. Не потому, что Мэгги улыбалась Артуру слишком часто, и Артур улыбался в ответ.
За документами.
Артур сам дал ему ключ.

Именно поэтому Дом стоял в дверях и смотрел на то, что он совсем не хотел – не мог – видеть. Он закрыл глаза – зажмурился, едва подавив желание спрятать лицо в ладонях, лишь бы не видеть. Не видеть такого.
Прекрасный, верный, любящий Артур. Артур, готовый заменить Мол в его жизни, постели и сердце – Артур из его фантазий и снов. Этот Артур никогда не привел бы женщину в свой номер, в номер, отделенный от номера Дома всего одной тонкой стенкой, не стал бы трахать ее, зная, что Дом зайдет за документами.
Этот Артур не существовал за границами сна.

Настоящему Артуру было все равно. Все равно.

Утром Артур улыбался шире обычного. Он принес всем кофе, и кофе Дома был идеальным – как всегда, и Артур не был смущен, не был виноват. Он был доволен.
– Сходим куда-нибудь вечером? – кокетливо спросила Мэгги.
– Конечно, – Артур отпил из своего стаканчика и открыл ноутбук, – хочешь с нами, Дом?
Дом не хотел. Дом хотел пристрелить Мэгги.
– У нас работа, – каким-то чужим голосом сказал он.
Мэгги и Артур синхронно хмыкнули.
– Как хочешь, – Артур снова отпил кофе и принялся быстро печатать. – Хотя тебе не повредило бы развеяться.

Развеяться.
Дом слепо смотрел на свой стол, на разложенные по нему бумаги, покрытые схемами и набросками. В нем будто что-то умерло и разлагалось, отравляя его изнутри, придавая окружающей реальности гнилостный привкус и отвратительный серый оттенок.
Кажется, Дом в очередной раз ошибся.

Мол во сне сказала, никто не должен делать Дому больно.
Мол сказала, они отомстят.


Название: Состязание
Размер: 1477 слов
Пейринг/Персонажи: Кобб/Артур (или Артур/Кобб), Имс/Артур
Категория: слэш
Жанр: ангст, романс, флафф
Рейтинг: R
Краткое содержание: что имеем не храним, потерявши плачем...
Примечание/Предупреждения: нет

читать

Кобб не любит Артура.
Артур – его друг, его соратник, соучастник, правая рука. Дом доверяет ему, как себе. Больше, чем себе. Они путешествуют вместе, работают вместе. Иногда они вместе спят. Артур удобен и надежен, он безопаснее, чем случайные пьяные знакомства – потому что все знакомства теперь опасные, – и куда лучше, чем правая рука.
Артур – это даже не измена памяти Мол.
Но Дом его не любит.

Так он говорит себе в первый день работы с Имсом, когда тот цепляет Артура всеми возможными способами, задевает все доступные рычаги. Кобб смотрит на его бессовестный флирт и улыбается – он знает, что Артур не поведется на этот балаган. Артур всегда был предан Дому – и всегда будет. Он даже не работает с другими извлекателями, хотя Дом видел десятки предложений. У Артура хороший вкус, он предпочитает работать с самым лучшим извлекателем.
Кобб чувствует себя в безопасности.

Ночью он приезжает в квартиру к Артуру, потому что у Артура, конечно же, есть жилье в Париже, – и Артур, как обычно, открывает ему дверь. Он устал днем – провел много часов за раскапыванием информации на Роберта Фишера, проверкой десятков и десятков документов, распечаток и фото, – но он безудержен, жаден до ласк, неутомим. Час спустя Дом выжат досуха, а Артур все еще не удовлетворен. Дом старается не обращать внимания, что он закрывает глаза и явно о чем-то думает, трахаясь с ним, с Домом.
После секса Артур выставляет его из своей квартиры, даже не дав принять душ, сославшись на необходимость рано встать. Как будто раньше это мешало ему оставить Дома ночевать, а не ставить перед необходимостью тащиться по промозглой ночной улице в тщетной надежде остановить такси.

Утром Имс приносит Артуру кофе. Обычно это Артур захватывает кофе на всех, – потому что «Старбакс» как раз попадается ему по дороге из дома на работу, – но в этот раз он явно приезжает так рано, что кофейня еще закрыта, и кофе нет. Дом с печалью разглядывает свой пустой стол и косится на Ариадну. Можно отправить ее как самого юного и неопытного члена команды, воспользоваться своим положением руководителя. Дом обдумывает эту симпатичную мысль некоторое время, но не успевает ничего предпринять.
Потому что приходит Имс – с кофе для себя, любимого, и для Артура. Что, с точки зрения Кобба, по меньшей мере, странно. Имс содрал с него два доллара за пиво, за которое Кобб не успел расплатиться в Момбасе. И теперь Дом почти ждет какого-нибудь язвительного замечания, завуалированного оскорбления, подколки, какой-то причины, по которой Имс так внимателен. Имс редко бывает внимателен просто так. Никогда, думает и вспоминает Дом. Никогда.
Но сейчас Имс просто ставит стаканчик на стол Артуру, кивает, приветливо улыбается и уходит к себе.
Чувствуя странную, незнакомую тревогу, Дом зовет Ариадну и посылает ее за кофе.

Кобб не замечает момента, когда он начинает беспокоиться – просто в один далеко не прекрасный момент обнаруживает, что взгляды Имса, которые тот бросает на Артура, что его игривый тон, здорово отдающие сарказмом комплименты – в сочетании с принесенными бутербродами и горячим кофе, – все это начинает бесить уже не в шутку. Имс и раньше уважал Артура, хотя и считал скучным, но сейчас это переходит всяческие границы. Похоже, Имс решил любой ценой влезть координатору Кобба в штаны, а Артур почему-то не посылает его с его попытками сближения подальше.
К тому же, Артур больше не приносит кофе Доминику. Единственный раз, когда Кобб решается ему об этом напомнить, Артур прохладно говорит, что он не секретарь, а если Дому нужен секретарь – он может нанять его. И оплатить из своей доли, разумеется. А Артур из своей, так и быть, оплатит стенографию совещаний, распечатку документов и поход в ближайший канцелярский магазин за бумагой и карандашами. И приготовление кофе ему, Артуру.
Имс напоминает, что эту обязанность он с удовольствием и совершенно бесплатно выполняет без секретаря. Артур. Тепло. Ему. Улыбается.
Кобб не выходит из шока остаток дня.

На следующий день он успевает принести кофе первым. И торжествующе водрузить его на стол Артура ровно за две секунды до того, как Имс появляется на пороге. Имс смотрит Дому в глаза со странным выражением, будто увидел забавную, но в общем-то безобидную зверушку или причудливое насекомое. Этот взгляд длится короткое мгновение – а потом заменяется обычным хитроватым дружелюбием Имса, за которым невозможно разглядеть ни толики его истинных чувств.
Дом гадает, почему Имс вообще согласился на эту работу. Возможно, думает Дом, возможно, у Имса есть свои, скрытые мотивы.
Артур благодарит, не отвлекаясь от ноутбука, и отпивает принесенный Коббом кофе. Морщится еле заметно, отставляя стаканчик, и поднимает вопросительный взгляд на Имса. Тот с готовностью – и широкой, радостной улыбкой – протягивает свое угощение.
Дом впервые думает, что не знает, какой кофе любит Артур.

Это не развеивает его злость.

Артур не отказывается от секса, но Дому перестает казаться, что ему все нравится. Все чаще он ловит себя на мысли, что с этой бешеной гонкой у Артура просто не было возможности поискать кого-нибудь получше. И гонит эту мысль. Он хорош – был достаточно хорош для Мол, достаточно хорош для Артура. Он лучший. Мол любила его, Артур любит его.
Артур никогда не говорил, что хочет уйти.
Кобб делает ему минет в подсобке – он никогда так не делал, никогда не пытался удивить Артура, никогда не хотел обострить их отношения, и, честно говоря, до сих пор не понимает, что на него внезапно нашло. Артур выглядит растрепанным и возбужденным, но его взгляд блуждает где-то в пространстве, не останавливаясь на Доме.

Когда он идет к своему рабочему месту, Имс провожает его прищуренным взглядом, и Кобб едва сдерживает вздох облегчения. И торжества. Артур смотрит только в экран, и по его поистине каменному лицу трудно что-то понять, но что-то в развороте плеч, в напряжении спины и линии губ заставляет торжество Кобба меркнуть и подергиваться неприятной пленкой беспокойства.
Вечером, когда он собирается домой, Имс, который ушел незадолго до него, вновь появляется на складе – с полной корзинкой еды.
– Том ям! – радуется Артур, который пропустил обед, коршуном набрасываясь на корзину и вытаскивая из нее многочисленные пакеты и коробочки. – Спасибо, это мой любимый.
– Я знаю, – невозмутимо отвечает Имс.
Кобб готов грызть столешницу от непривычного кислого чувства внутри. Ревности, понимает он. Он ревнует. Артура. К Имсу.
Имс, конечно, не просит его присоединиться. Артур, похоже, даже не замечает, что Дом уходит.

Паника нарастает, Дому все труднее сосредоточиться на работе, Имс вызывает все большее раздражение, а Ариадна – милая Ариадна – все больше и больше наседает, прямо говоря, что с Домом что-то не так. Конечно не так, хочет сказать он. Наорать, что-нибудь разбить или сломать. Выгнать Имса. Вернуть Артура туда, где он должен находиться. Рядом с Домом, преданно заглядывающим ему в глаза, делающим все, что Дом скажет. Преданным и безотказным. Таким, к которому Дом привык, который ему нравится.
– Сходим куда-нибудь? – предлагает он непринужденно ближе к вечеру, когда Имс начинает складывать свои наброски и документы, собираясь домой. В гостиницу, или где он там живет. Коббу, если честно, все равно.
Артур не отрывается от работы.
– Зачем? – спрашивает он, и в его голосе легкий оттенок удивления, – куда?
Кобб теряется. Ему никогда не приходилось – не приходило в голову – приглашать Артура на свидание. Что сказать? Какими словами? В глазах надевающего пиджак Имса ему чудится насмешка. Откровенное издевательство.
– В ресторан? – говорит Дом быстро, и это звучит больше как вопрос, а не как предложение.
– Нет, спасибо, – отвечает Артур, не отвлекаясь от быстрого печатанья какого-то очень важного письма. – Я пока не голоден.
– Попозже я принесу тебе ужин, – с готовностью заверяет Имс.
Дому хочется убить его на месте. Артур поднимает глаза от ноутбука и сияет улыбкой на весь склад.

Когда Дом приезжает к нему в квартиру ночью, Артура нет дома.

Утром на работе только Ариадна, и Кобб замирает от дурных предчувствий. От липких, мерзких подозрений. В самом унылом настроении он идет за кофе, чтобы не сорваться и не накричать на Ариадну, которая ни в чем не виновата, и как будто это хоть раз останавливало его от того, чтобы на кого-то накричать.
«Старбакс» встречает его утренним гамом жаждущих кофеина студентов и офисных служащих и очередью.
И Артуром.
Артур пьет кофе за дальним, самым тихим столиком, он выглядит довольным жизнью, счастливым и хорошо отдохнувшим. Дом давно не видел его с таким отличным цветом лица, отсутствием синяков под глазами и мягкой, почти нежной улыбкой.
Он не один.
Имс отставляет свой стаканчик, наклоняется через крошечный столик и целует его в губы невесомым, почти целомудренным поцелуем. Переполняющим Артура счастьем можно разбавлять кофе всех посетителей вместо сахара.

– Мы должны поговорить, – час спустя Артур зажимает Кобба в той самой подсобке и твердо, безапелляционно произносит. – Мы должны поговорить. Прямо сейчас. У меня кое-кто появился…
Дом смотрит на мыски его туфель и не знает, что сказать.
– Ты останешься со мной? – спрашивает он, когда пауза становится неловкой и глупой.
Артур тоже молчит несколько секунд.
– Только до конца этой работы.
Дом наконец поднимает взгляд и улыбается ему насквозь фальшивой – он знает это – улыбкой.
– Конечно, – говорит он. – Конечно. Я очень рад за тебя, – лжет он. – Это «кое-кто» - счастливчик.
– Я рад, что ты понял, – отвечает Артур и уходит, оставив Кобба с его яростью, обидой и унижением.
– О, да, – Дом сжимает кулаки. – Я понял.

И теперь он знает, что делать.
– Юсуф, ты не мог бы задержаться? – почти ласково спрашивает он, не спуская с поглощенного работой Артура глаз. – Мне нужно обсудить с тобой кое-какие подробности дела.